Чувак с другой планеты.
Серия против «Бостона» начиналась с того, что Кайри Ирвинг издевался не только над защитниками «Селтикс» и болельщиками «Селтикс», но над всеми зрителями вообще. Самый впечатлительный из нас (Леброн Джеймс) в очередной раз показал высочайшее понимание баскетбола – не дожидаясь развязки, написал: «Черт, какой же позор, что Кайри нет в Топ-75??♂️». В этот момент Ирвинг демонстрировал, почему его считают самым неудержимым маленьким в баскетболе – забрасывал хозяев трехочковыми, а если они делали шаг навстречу, легко пробирался под щит, когда же «Селтикс» закрылись и внизу, и на периметре, он все равно выдумывал немыслимые трюки и раскачивал лучшего защитника лиги кроссоверами. Именно Ирвинг держал «Бруклин» в игре до последних секунд – им уже занялись Тейтум и Маркус Смарт, но к этому моменту любая защита перестала что-либо значить: Ирвинг ушел в астрал и оттуда оформлял очередной баскетбольный шедевр, а в таком случае уровень сопротивления ничего не значит. Мощь бостонской обороны, напряжение последних минут, направленное исключительно на него давление трибун – это лишь фон, который подчеркивал его уникальность.
Что было дальше, известно. Сначала Ирвинг запорол для «Бруклина» первый матч – испортил решающую атаку, когда не стал делиться мячом с партнерами, несмотря на примитивнейший дабл-тим, и подсунул его лишь Дюрэнту на последних секундах. Выступил в роли статиста, вокруг которого обернулся Тейтум. После чего пропал без вести – в оставшихся трех матчах у него 4 из 13, 6 из 17, 6 из 13 с игры. А самый запоминающийся эпизод – это показательный уход прямо во время второго матча и последующее появление на трибунах с контейнерами и бананом. Каждое движение Ирвинга в последних трех играх показывало, что о еде новоявленный мусульманин думает гораздо больше, чем о каких-либо спортивных достижениях.
Можно сколько угодно разбираться в проблемах «Нетс», но главный виновник вылета предсезонного фаворита уже в первом раунде не нуждается в каких-либо уточнениях. Ирвинг устроил иррациональный бунт против вакцинации, отбил у Хардена любое желание продолжать сотрудничество, пропустил больше половины матчей регулярного сезона, из-за чего «Бруклин» едва пролез в плей-офф и не успел толком сыграться, а затем предпочел религиозное спасение полной самоотдаче и тем самым нейтрализовал сам себя в тот момент, когда его помощь была особенно важна Дюрэнту, на которого бросили пол-Массачусетса. Если бы можно было представить, что кто-то решил изнутри развалить клуб, то какие еще способы он мог бы посоветовать бруклинскому революционеру?
Не сказать, чтобы это кого-то удивило. Вся карьера Ирвинга давно показала, что баскетбол для него – это совсем не результат.
Ирвинг прекрасно жил до появления в его жизни Леброна Джеймса – ездил на Матчи всех звезд, задирал Кобе, завершал сезон в апреле… Именно Леброн разглядел в нем идеального помощника и замену для Уэйда: в отличие от него, парень из Кливленда умел бросать трехочковые, а еще был молодым и здоровым. Джеймс встретился с Ирвингом в тот момент, когда он еще прислушивался к кому-то, кроме голосов в своей голове – это было непросто, но Леброн достучался до 22-летнего и пробил стену отчуждения. Все происходило буквально на глазах: Джеймс орал на Ирвинга прямо на скамейке – Ирвинг отвечал ему на паркете, например, когда воплотил в жизнь первое и самое известное творение из своего портфолио, те 57 очков против «Сан-Антонио». Джеймс требовал отчета за две провальные игры финала-2016 – Ирвинг возвращался с 30, 34, 41 очком или с одним из величайших бросков в истории НБА. Джеймс включал круиз-контроль – Ирвинг превозмог себя и провел в регулярке недостижимые с тех пор 72 матча. За эти три года Ирвинг показал себя самой эстетичной суперзвездой лиги, но так и не добился автономного признания, потому что всегда было ощущение, что его как будто направляют, заставляют, подталкивают (и делает это понятно кто и понятно зачем).
Вскоре выяснилось, что действительно имело место насилие над личностью. Ирвинг потребовал обмен в «Бостон», так как «захотел, чтобы команда строилась больше вокруг него».
Кайри, более-менее освобожденный (он не только выбрался из-под влияния Леброна, но и обрел полную свободу мыслительного процесса, которая немедленно выразилась в объявлении Земли плоской), никогда не давал повода думать, что низменные интересы «рингчейсера» Джеймса ему сколько-нибудь близки. Ему хотелось, чтобы «все происходило вокруг него», но вовсе не для того, чтобы строить свое наследие как первой звезды чемпионской команды (как вы могли бы подумать). Он пропустил первый плей-офф «Бостона», причем демонстративно не явился на седьмой матч финала Востока. Едва не потребовал обмен в «Никс» после смерти деда в начале следующего сезона, а затем окончательно сломал «Селтикс», когда разнес Хэйворда за то, что тот пасанул в концовке матча с «Орландо» не ему, а Тейтуму. Молодые из «Селтикс» не приняли пассивно-агрессивный стиль нового лидера, который лишь добавлял команде нервозности, так что он решил, что возиться с недостойными учениками – это напрасная трата времени.
Тогда-то Ирвинг обрел абсолютную свободу – главным образом от «мнения людей, которые мешают ему быть счастливым».
Его карьера в «Бруклине» еще более далека от кливлендских высот. По сути, она вообще довольно далека от какого-либо баскетбола. Последние три года Ирвинг – игрок НБА в последнюю очередь. В первую он – многое другое: радикальный сторонник BLM, который пытался сорвать продолжение сезона в «пузыре»; поклонник культуры коренного населения Америки, который проводит церемонии по очистке бостонской арены от злых духов при помощи шалфея; мусульманин, рьяно соблюдающий пост; главный антиваксер Нью-Йорка, из-за ущемления которого собираются толпы сторонников; и вообще человек, «выступающий за свободу во всех аспектах жизни». В английском это обозначается словом “entitled”, то есть человек, искренне убежденный в том, что знает ответы на все вопросы и может решить любую проблему, а какие-либо неудачи воспринимает как неудачное стечение обстоятельств. Его наследие на площадке за этот период – несколько крутых матчей плей-офф, которые можно пересчитать на пальцах одной руки. И та же необъяснимая уверенность в себе: Ирвинг – одновременно и генеральный менеджер, и тренер, и суперзвезда не хуже Дюрэнта.
Согласно конспирологическим теориям, Ирвинг должен был войти (и вошел) в топ-75 игроков истории НБА. Его имя вроде бы присутствовало в окончательном списке, но потом исчезло оттуда после того, как он инициировал крестовый поход против вакцинации.
Однако в самом резюме его карьеры нет ничего, что намекало на обязательность его присутствия там. Ирвинг почти всю карьеру отыграл в топовых командах с несколькими звездами под боком, но не особо сильно старался, чтобы воплотить это время во что-либо, кроме денежных знаков. У него лишь три попадания в символические пятерки. Каждый раз, когда его не останавливает травма, он останавливает себя сам. Исключение – это период с Джеймсом. Но весь отрезок после расставания с Леброном намекает, что в Кливленде после матчей тот запирал его у себя в подвале и наказывал каждый раз, когда Ирвинг сбивался с ритма и играл не на команду, а на себя. Ирвинг – автор величайшего попадания в новейшей истории лиги, но разве он сделал для баскетбола больше, чем рвущий задницу в регулярке Расселл Уэстбрук, тянувший в одного свою команду Дэмиан Лиллард или принесший Леброну титул с «Лейкерс» Энтони Дэвис? Когда он преодолевал себя, показывал чемпионский характер, вытягивал на зубах?
Самое занятное вот что: можно было бы подумать, что Ирвингу баскетбол как будто неинтересен. Но ведь это совсем не так.
Кайри пропустил половину сезона, не тренировался с командой, воевал со всеми подряд. Но как только ему разрешили вернуться, он появился в оптимальных кондициях, показал свои типичные средние цифры и выдал несколько безупречных матчей. До восстановления Дюрэнта его выступления не очень отражались в победных результатах, ну так Ирвинг без второй звезды – это всегда не победы, а хорошее настроение. Очевидно, что он – прирожденный боллер, что баскетбол – это для него не просто нелюбимая работа, не неприятная обязаловка, к которой тяжело возвращаться и приятно откосить, не только источник дохода.
Нельзя не признать, что мы просто никогда не видели ничего подобного: Ирвинг – баскетбольный гений, которого остальным не дано понять.
В баскетбольной истории случались разные казусы. Были игроки, которые завершали карьеру из-за увлечения религией. Были игроки, которые не скрывали нелюбви к баскетболу и то, что занимаются этим ради денег. Были игроки, для которых баскетбол был способом убежать от нищеты. Были игроки, для которых то, что им дает баскетбол, оказывалось важнее, чем сам баскетбол. Были игроки, которые предпочитали баскетболу наркотики и алкоголь, а потом обнаруживали, что эти субстанции не совместимы.
Все они, даже какой-нибудь Деннис Родман, все же существовали в привычной для нас парадигме.
А вот Кайри – это гений, подобный тем, что никогда не встречаются в спорте. Его ничто и никто не отвлекает от баскетбола, он просто смотрит на него совсем иначе. Его случай, скорее, похож на художников, которых не понимают и не принимают при жизни, в которых видят одни странности, но не достоинства. Ван Гог отрезал себе ухо. Эдгар Аллан По злоупотреблял спиртным. Оскар Уайлд прославился лишь непристойным поведением. Ирвинг искренне предан баскетболу, но для него это не спорт, это не борьба за медали или личные призы, все то, что ценят обычные люди, а значит, все то, что бессмысленно. Для него баскетбол – это полноценное искусство, и он выходит именно с установкой творца. Его инструменты – неуловимый дриблинг фокусника, сшибающие с ног кроссоверы, кошачья мягкость движений, иррациональная уверенность в собственной гениальности и совершенные формы движений. Иногда на него нападает вдохновение, и тогда он заставляет всех охать: он не заслужил места в топ-75, но более-менее общепризнанно, что с точки зрения технического исполнения и эстетического эффекта это исторический топ-1. Иногда вдохновение не приходит, и тогда он предстает невнятным помощником первой звезды (или, как теперь мы будем говорить всегда, водителя автобуса) – ненадежной, не имеющей определенной позиции, не заинтересованной в том, чтобы вовлекать в атаку партнеров, лажающей на своей половине, нервирующей всех дурным настроением и мерзким характером.
В этом смысле его бросок в седьмом матче финала-2016 – идеальный пример такого отношения. Ирвинг единовременно напрягся, чтобы намайнить уникальный токен. После этого все, кроме чп, его не интересует.
Если оценивать Ирвинга нашими приземленными мерками, то он останется в памяти главным образом разрушителем карьер звезд, которым с ним не посчастливилось играть. Джеймс был вынужден сворачивать кливлендский проект после бегства пациента. У Гордона Хэйворда и Эла Хорфорда все могло бы сложиться совсем иначе. Дюрэнт – болван, если уже пять тысяч раз не подумал, что можно было терпеть гадости от Дрэймонда Грина хоть в каждом матче, но видеть на месте разыгрывающего Карри, а не Кайри.
Если оценивать Ирвинга теми мерками, что он сам нам предлагает, то всем нужно быть благодарными за то, что первый в истории баскетбольный художник врывается к нам домой и создает шедевры в прямом эфире. Его можно ненавидеть за антинаучные теории, над ним можно потешаться из-за конспирологии, но с Кайри-баскетболистом все равно нельзя не считаться: когда у него все получается, это вообще лучшее зрелище, что только может подарить баскетбол да и вообще спорт.
