Удивительно, но победу в Кубке Италии-2000 тренер «Лацио» Свен-Йоран Эрикссон ценил выше чемпионства того же года.

«Финал предстоял в четверг, но ни в понедельник, ни во вторник мы не тренировались – весь город обмывал скудетто, – вспоминал Эрикссон. – Перед игрой тренер «Интера» Липпи сказал мне: «Вы уже чемпионы. Дай и нам выиграть». – «Вы и так победите. Мы толком не готовились».

Но в раздевалке я напомнил игрокам, что профессионалы сражаются в любой ситуации. И они обыграли «Интер». Я так ценю ту победу, потому что для меня она – лучшее проявление нашего победного духа. Его не было, когда я пришел в «Лацио».

Через несколько месяцев Эрикссон объявит, что после сезона-00/01 возглавит сборную Англии. Британские журналисты лишат «Лацио» спокойных тренировок, и обстановка в команде испортится.

В игре с «Реджиной» Индзаги отберет мяч у Креспо перед пенальти и не забьет. Второй тренер Манчини назовет Симоне придурком и через месяц уйдет вслед за Эрикссоном.

Летом 2002-го долговая яма из-за неудачных инвестиций в компанию Del Monte вынудит владельца «Лацио» Краньотти продать Креспо с Нестой. Начнутся перебои с зарплатой, но в декабре вернувшийся Манчини поднимет клуб на первое место. Пусть и на одну неделю.

Через месяц Краньотти выдавят из «Лацио», а через год арестуют. Он отсидит четыре месяца в 10-метровой камере с телевизором и ванной, а потом еще два – под домашним арестом.

А в феврале 2022-го фанаты «Лацио» соберутся в знак протеста против пассивности президента Лотито на трансферном рынке. И запоют: «Есть лишь один президент – Серджо Краньотти».

После чемпионства-1974 «Лацио» тоже быстро рассыпался. Тренер Маэстрелли умер от рака печени, полузащитника Ре Чеккони застрелили за то, что в шутку прикинулся грабителем ювелирного магазина, президент Умберто Ленцини умер в пустом, разграбленном его же детьми доме, а команду за договорные матчи сбросили во вторую лигу.

Вернувшись из Штатов, бомбардир 70-х Джорджо Киналья возглавил клуб, но начислил игрокам безумные зарплаты и приблизил «Лацио» к банкротству – тренер Джиджи Симони вспоминал, что в середине 80-х команда ездила на матчи за счет болельщиков.

В 1987-м «Лацио» лишь в переходном турнире спасся от вылета в третью лигу, а через год вернулся в Серию А на деньги братьев Каллери. «Джанмарко любил роскошные машины, красивых женщин и азартные игры, а Джорджо – искусство, старинные вещи и порядок в бизнесе, он и двигал клуб вперед», – вспоминал менеджер «Лацио» Маурицио Манцини.

Нанятый братьями тренер Беппе Матерацци взял себя в руки после смерти жены и закрепил команду в середине таблицы, но Каллери хотелось большего. Летом 1990-го Джанмарко привел двух чемпионов мира – действующего, немецкого форварда Ридле, и (вместо Матерацци) вратаря сборной Италии-1982 Дино Дзоффа.

Обида Дзоффа на босса «Юве» ди Монтедземоло (уволил после победы в Кубке Италии ради более зрелищного футбола тренера «Болоньи» Майфреди) быстро сменилась новыми заботами. Каллери запрещал выпускать полузащитника Педро Трольо, отвергавшего новый контракт, а болельщики срывали тренировки.

«200-300 человек ежедневно выкрикивали оскорбления и угрозы, – жаловался Дзофф. – Дело не в результатах. Наоборот, команда воскресала. Но у фанатов всегда плохо с памятью (да и с мозгами). К тому же из Турина за мной тянулся шлейф старомодного тренера.

Каллери нанял мне охранника – каратиста Джанни Фрайоли, которому я сказал после нового наезда фанатов: «Давай сразимся с ними. Мы оба сильны – уложим человек 20». Джанни посмотрел на меня с недоумением – собралось-то не меньше 150 человек. Мы все равно поперли на них и выслушали много брани, но нас и пальцем не тронули».

В начале 1991-го «Лацио» шел 7-м и редко забивал больше одного мяча за матч. Отличным форвардам Ридле и Сосе не хватало помощника. В этой роли Джорджо Каллери видел полузащитника «Тоттенхэма» Пола Гаскойна, одного из героев итальянского ЧМ-1990.

«Джорджо очень хотел меня подписать, а Джанмарко сомневался, – вспоминал Пол. – В феврале 1991-го, когда мой трансфер вовсю обсуждался, Джорджо умер от рака. Тогда Джанмарко мог соскочить, но из любви к брату продолжил переговоры».

Владелец «Тоттенхэма» Алан Шугар одобрил продажу за 8 миллионов фунтов, а через три месяца Пол повредил кресты в финале Кубка Англии. Переход отложили, но менеджер «Лацио» навестил Гаскойна в больнице и подарил золотые часы за 7000 фунтов.

В августе 1991-го Пол пошел на поправку и прилетел в Рим. «Я еще не подписал контракт, но меня привели на матч и представили болельщикам, – рассказал Газза. – Они посвятили мне много баннеров. Например, такой: «Трахайся и пей пиво». Тренер Дзофф добавил: «Если будешь хорошо играть – пей сколько хочешь».

В конце сентября я вернулся в Ньюкасл, чтобы попрощаться с друзьями. Когда мы выпивали, подошел незнакомец и сокрушил меня одним ударом. Я дотронулся до колена и нащупал дыру. Операция и восстановление пошли прахом».

Пока Пол заново лечился, сменился владелец «Лацио».

В то время главных римских бизнесменов опекал Banca di Roma. «Они засомневались в платежеспособности Каллери и убедили меня купить клуб за 35 миллиардов (25 миллионов долларов – Sports.ru), – вспоминал Серджо Краньотти. – Я был не в восторге от этой сделки. Футбольный бизнес слишком непредсказуем, к тому же «Лацио» в прошлом сезоне финишировал 11-м и нуждался в оздоровительных мерах. Я хотел развивать клуб как бизнес-проект, что противоречило традициям итальянского футбола».

Серджо отличался от других президентов Серии А, потому что больше 15 лет работал вне Италии. Начинал бухгалтером в компании Bombrini Parodi Delfino и к тридцати годам дослужился до финансового директора дочернего предприятия Santa Rita, производившего цемент в Бразилии.

Краньотти летел в Сан-Паулу на три года, но после покупки его компании богатейшим итальянцем Серафино Ферруцци стал его правой рукой в Бразилии и остался там еще на восемь лет. До весны 1981-го.

После смерти Ферруцци в авиакатастрофе его зять Рауль Гардини перевел Краньотти в Париж. Там Серджо подружился с владельцем «Марселя» Бернаром Тапи, что пригодилось в 1993-м при покупке форварда Алена Бокшича.

А прежде Серджо покинул компанию Enimont, которой управлял после Парижа, и основал торговый банк Cragnotti & Partners, но из-за расследования вокруг бизнеса Гардини лишился всех партнеров, кроме Banca di Roma, и не отказал его главе Чезаре Джеронци, когда тот попросил взяться за «Лацио».

«К тому же мой брат Джованни страстно болел за этот клуб и хотел войти в мир футбола, – добавил Краньотти. – Я же сперва воспринимал «Лацио» как хобби».

Краньотти доверил трансферы бывшему спортивному директору «Юве» Нелло Говернато, который в 60-е играл за «Лацио», а в 70-е работал журналистом.

Летом 1992-го Нелло привел Дзоффу бомбардира «Фоджи» Синьори, полузащитников с победным опытом (Фузера из «Милана» и Винтера из «Аякса»), а также трех бойцов из вылетевшего «Кремонезе» – защитников Бономи с Фавалли и опорника Марколина.

А главное – наконец оформил трансфер Гаскойна. «Когда мы общались на базе «Тоттенхэма» с его агентами, он извинился, отошел к машине, достал из багажника винтовку и выстрелил в пролетавшую мимо ворону, – вспоминал менеджер «Лацио» Манцини. – Потом положил оружие обратно и как ни в чем не бывало вернулся к разговору».

Боссов «Лацио» не отпугнули ни стрельба Пола, ни то, что вместо оговоренных 800 тысяч фунтов он потребовал за подписание контракта два миллиона (столько ему предлагали в Японии). Краньотти все равно его купил – к тому же за год без футбола Газза подешевел до 5,5 миллиона фунтов.

Перед первой тренировкой в «Лацио» Пол купил 20 самоучителей английского и разложил их в раздевалке. Шутка всем понравилась – из итальянцев язык знали только вратарь Фьори и полузащитник Склоза, с которым Пол жил в одном номере.

«Когда мы выиграли предсезонный турнир, Склоза как капитан поднялся на подиум для получения приза, – рассказывал менеджер Манцини. – А Газза подкрался сзади и стянул с него шорты с трусами. Он ежедневно выкидывал какие-то номера».

Его первый официальный матч за 16 месяцев даже в Великобритании показывали в прямом эфире. «Перед перерывом полузащитник «Дженоа» Марио Бортолацци ударил меня по колену – и я упал как мешок с картошкой, – вспоминал Газза. – Все замолчали.

Я думал, этот конец моей карьеры».

Морщась от боли, Газза поднялся и сказал Марио по-итальянски: «Спасибо, приятель». Пол избежал травмы, но на всякий случай пропустил второй тайм. А два месяца спустя впервые забил за «Лацио», чем спас от поражения в римском дерби, и получил от Краньотти ящик пива Newcastle Brown.

«Еще через месяц, в канун Нового года, я пошел с невестой в шикарный ресторан и, увидев огромный аквариум с омарами, заказал одного из них, – рассказал Пол. – Но ребята не могли его выловить, и я подумал: «Чего они возятся? Сам достану» – и нырнул в аквариум. Вода была ледяной и очень соленой, но я все же вытащил омара, который мне приглянулся. А потом съел его в мокром костюме».

Вскоре Газза поссорился с невестой, и она уехала в Хартфордшир – в дом, купленный на гонорар (80 тысяч фунтов) за интервью News of the World. Пол загрустил, и развеять тоску прилетели друзья – Джимми с Сириллом – и отец, притащивший кучу коробок со спагетти.

«Папа, этого и здесь хватает», – захохотал Пол. – «Сын, тут не приготовят спагетти болоньезе так, как я».

Весной 1993-го Гаскойн сломал скулу, столкнувшись с голландцем Воутерсом в матче за сборную, но после выздоровления отдал два голевых паса в игре с «Анконой» и помог «Лацио» финишировать в зоне еврокубков – впервые за 16 лет. Дзофф восхищался им – смущали только ночные гулянки с Джимми.

«После них Пол приезжал на тренировки пьяным, – вспоминал Дино. – Только на игры выходил трезвым, потому что накануне я собирал игроков в небольшом отеле. Мы смотрели кино, ужинали и ложились спать.

Но однажды Газза свинтил и оттуда: «Мистер, мне пора домой. Вернулась моя невеста Шерил». – «Увидишься с ней завтра после игры». Он настаивал, и я сказал: «Если не хочешь завтра играть – проваливай. И он уехал.

Назавтра мы обедали перед игрой в ресторане, и Газза ворвался туда голый, без трусов: «Мистер, я узнал, что вы вызывали меня, и примчался, не успев одеться».

Гений. Как я мог не выпустить его в тот день?

Вскоре он закатил по пьяни истерику на тренировке. Колотил наши машины, а, когда я пришел успокоить его, обнял меня со словами: «Только вы меня любите». И заплакал.

Я тоже любил Пола. Настолько, что позволял ему раз за разом говорить моей жене: «Зачем вы теряете с ним время?»

Два из четырех мячей в первом итальянском сезоне Газза забил с пасов Синьори, купленного в «Фодже». Ее президент Паскуале Казилло сначала предложил Беппе другу – владельцу «Ромы» Джузеппе Чаррапико, но тот хотел более звездного форварда.

Выбранный им аргентинец Каниджа из «Аталанты» порадовал 4 голами и нарвался на 13-месячный бан за кокаин. Синьори же стал лучшим бомбардиром чемпионата и так полюбился болельщикам «Лацио», что не мог гулять по улицам, ужинать в ресторанах и посещать дискотеки.

«Увидев меня, болельщики сразу бросались на шею, – вспоминал Синьори. – Один из них в первый день сообщил мне дату игры с «Ромой». Римские клубы не претендовали тогда на чемпионство и фокусировались на дерби. Победа в одном равнялась чемпионству. В двух – Кубку чемпионов.

Причем болельщики «Лацио» шли на стадион только после побед, а романисты – всегда. Даже после трех поражений».

Первой победы в дерби он дождался 6 марта 1994-го: из-за травмы лодыжки еще утром еле ходил, но все равно попал в состав, взял капитанскую повязку у захромавшего на 5-й минуте Кристиано Бергоди и сразу забил мяч, ставший победным. 

Травмы и покупка Бокшича с Казираги сократили его игровое время (на 700 минут по сравнению с предыдущим чемпионатом), но Синьори снова забил больше всех в Серии А и стал настолько влиятелен, что Краньотти прислушался к его совету – и назначил новым тренером Зденека Земана из «Фоджи», который и раскрыл в Беппе бомбардира.

Краньотти вступил в переговоры еще перед январской игрой с «Фоджей», разгромившей потом «Лацио» 4:1, и находившийся под следствием Казилло (через три месяца президента арестовали) посоветовал Зденеку принять приглашение.

«Журналисты влюбились в Земана, с которым скромная «Фоджа» играла зрелищно и сенсационно, – отметил Дзофф. – Меня же упрекали в избытке ничьих и устаревшем футболе. Да, временами мы играли так себе, но стали четвертыми и поднялись на строчку выше, чем в 1993-м, поэтому я считал упреки несправедливыми.

Я виноват лишь в том, что не красовался перед журналистами и не философствовал о своем игровом стиле. Потому что футбол один. Ты либо разбираешься в нем, либо нет. Остальное – маркетинг. Я не хотел им заниматься в угоду медиа и руководству.

Когда Краньотти позвал Земана и предложил мне пост президента «Лацио», я воспринял это как отставку – ведь любил тренировать и опасался работы вдали от поля. Но под давлением Краньотти все же согласился».

«Я живу, чтобы совершенствоваться, но не хочу меняться, – заявил Земан после первой тренировки в «Лацио», на которой собралось 2 тысячи болельщиков. – До сих пор мои тренерские принципы давали результат – так зачем от них отказываться?»

Чтобы скорее привить команде свою философию, Земан добился покупки еще двух экс-игроков «Фоджи» – нападающего Роберто Рамбауди и защитника Хосе Антонио Шамота.

«Зденек зашел так далеко, что отменил почти готовый трансфер Чиро Феррары, – сообщил Краньотти. – Потому что предпочел Шамота. При всем уважении к аргентинцу, это странное решение. Оно лишило «Лацио» сильного защитника, до сорока лет игравшего потом за «Юве».

Недоумевал и Гаскойн. В апреле 1994-го он сломал ногу, столкнувшись на тренировке с Нестой («Фанаты даже угрожали ему смертью, но он был не виноват», – вспоминал Пол), а после выздоровления услышал от Земана: «Буду называть тебя Толстяком. Сбрось 12 кг».

«Он хороший тренер, но иногда я считал его дьяволом, – признался Газза. – Даже капитан Синьори пожаловался на изматывающие тренировки и сказал, что это уже слишком. Земан ответил: «Вам придется смириться».

Когда мы играли неудачно и фанаты хаяли нас, я спросил его: «Слышали когда-нибудь что-то подобное?» – «Это еще что. Когда я тренировал на Сицилии (видимо, «Мессину» в сезоне-88/89 – Sports.ru) и у нас не все ладилось, разгневанный фанат зашел в раздевалку и приставил к моей голове пистолет. Сказал, что застрелит меня, если проиграем следующий матч». – «И что случилось? Вы проиграли?» – «Думаешь, я остался там, чтобы рискнуть?»

Гаскойн Земану не пригодился и улетел в Глазго. В полузащитной тройке Зденек обходился Винтером, Ди Маттео и Фузером, а страховал их Джорджо Вентурин из «Торино».

Синьори, как и в «Фодже», сместился на левый фланг, но снова забил больше 20 голов. Казираги же, игравший в центре атаки, увеличил результативность втрое (15 голов после 5 с Дзоффом). С Земаном «Лацио» разгромил «Милан» (4:0), «Интер» (4:1), «Наполи» (5:1), а в марте 1995-го надругался над «Фиорентиной» – 8:2.

Когда на последней минуте судья Треосси назначил пенальти в ворота Тольдо, весь «Олимпико» погнал к точке вратаря «Лацио» Маркеджани. Тот уже отразил пенальти Батистуты и побежал развивать успех, но Земан запретил унижать соперника и дал Казираги оформить покер.

Через полторы недели «Лацио» проиграл в четвертьфинале Кубка УЕФА «Боруссии», пропустив на последней минуте от Ридле, но после матча дортмундский тренер Хитцфельд назвал футбол Земана лучшим в Европе.

В мае 1995-го «Лацио» столкнул в Серию B «Фоджу» и финишировал вторым, а в июне махнул на сбор в Бразилию. Там Синьори узнал, что Краньотти продал его «Парме». Агент Оскар Дамиани добавил: руководители клубов уже летят к Беппе, чтобы уговорить подписать контракт.

«При продаже за 25 миллиардов лир (15 миллионов долларов) я стал бы самым дорогим игроком мира, – вспоминал Синьори. – Я был, мягко говоря, удивлен. А потом выяснил: дело не в футболе, а в бизнес-интересах Краньотти: в то время он покупал у владельца «Пармы» Танци молочный завод Centrale del Latte di Roma».

11 июня 1995-го тысячи фанатов «Лацио» вышли на улицы, требуя оставить Синьори, и закидали офис Краньотти помидорами. Они уничтожали продукцию Parmalat и Cirio (компаний Танци и Краньотти), приковывали себя наручниками к столбам, и вечером владелец «Лацио» признал: «Давление стало невыносимым».

Краньотти отменил сделку, но так разозлился, что пригрозил бросить клуб и обделил Земана сильными трансферами.

«Тот случай показал силу любви болельщиков к кумиру, – писал журналист Radio 1 Sport Микеле де Анджелис. – Мы и не подозревали, что футбол символов – таких, как Синьори – превращался в футбол наемников».

Синьори ощутил еще большую ответственность перед фанатами и президентом. Он снова стал лучшим бомбардиром Серии А (на пару с Протти из «Бари»), а «Лацио» опять громил топ-клубы (4:0 с «Юве» и «Фиорентиной», 6:3 с «Сампдорией»), но отдалился от борьбы за чемпионство.

Годом ранее 3-е место стало бы успехом, а весной 1996-го оно пошатнуло доверие к Земану. Настолько, что он несколько месяцев упрашивал Краньотти купить Недведа и уговорил лишь после того, как Павел стал звездой Евро, подорожал вчетверо и подписал предварительный контракт с ПСВ.

«Летом 1996-го мы тренировались в 10 км от его родной Скальны, – вспоминал племянник Земана Зденек Шестак. – Мама Недведа узнала, что тренер посадил игроков на жесткую диету и привезла кастрюлю мяса. Павел засмущался: «Я не могу это взять». А Синьори с Казираги не растерялись и умяли гостинцы за одну ночь.

В часы отдыха мы смотрели Олимпиаду в Атланте, но Павел так уставал после тренировок, что засыпал у телевизора. Первое, что он выучил на итальянском: sono stanco – я устал».

Подбадривал Недведа полузащитник Готтарди: «Он был душой «Лацио» и моим другом, даже братом, – говорил Недвед. – Сначала я поселился в неудачном месте, но Гуэрино каждый день возил меня на тренировки, продираясь сквозь римские пробки, и помог встроиться в команду».

Встраивание в Серию А требовало больше времени, а неопытный Недвед и другие новички (австралиец Окон из «Брюгге» и форвард Протти) не могли сполна заменить Винтера, Ди Маттео и Бокшича, ушедших летом 1996-го.

С составом было так плохо, что после дисквалификации Маркеджани и травмы его сменщика Кудичини в ворота встал тренер вратарей Фернандо Орзи. В Бергамо он отбил пенальти Филиппо Индзаги, но «Лацио» все равно проиграл и влип в 14-е место.

После 1:2 от «Болоньи» президент Дзофф позвонил Синьори, зная, что тот едет с Земаном на совещание в Коверчано, и попросил передать трубку тренеру.

«Выслушав Дзоффа, Земан сказал мне: «Меня сняли. И расплакался. Не мог поверить, что его уволят по телефону, – вспоминал Синьори. – Зденек дает максимум, когда вся команда на его стороне. Когда несколько человек гребут в другую сторону – жди беды.

Ему стоило больше ориентироваться на хорошо знакомых игроков. Если б он спросил моего совета, я бы сказал, что вместо двух тренировок в пятницу лучше провести одну. И это не послабление, а тренерская гибкость, которая осчастливила бы уставших ребят. Но Земан до последнего оставался таким же, как в «Фодже», не понимая, что в «Лацио» другая реальность.

Я и сам понимал, что Зденек уже не контролирует команду, и ей нужна встряска. Но я всегда был на его стороне и ругался с игроками, которые не пытались его удержать, и даже с Дзоффом, ставшим и.о. тренера. Он видел в Земане только недостатки и винил меня в том, что я всегда соглашался со Зденеком».

Земан же считал, что погорел из-за чрезмерного внимания к советам руководства по тактике и тренировкам – и пообещал себе никогда и никого не слушаться (его максимум в следующие 25 лет – 4 место с «Ромой» в 1998-м).

Другой проблемой – еще до увольнения – Зденек назвал то, что Синьори не стал лидером раздевалки. На эту роль Краньотти позвал Роберто Манчини. Тот давно страдал из-за того, что «Сампдория» отдалилась от титулов и собирался с тренером Эрикссоном в Англию.

«Я подписал контракт с «Блэкберном», но его владельца Джека Уокера насторожила зарплата Манчини, который рвался из Генуи вслед за мной, – рассказал Свен-Йоран. – Я был очень разочарован и засомневался в английском варианте. Тогда меня и пригласил Краньотти, мечтавший сделать «Лацио» чемпионом. Я не мог упустить этот шанс.

Мы встретились с Уокером в миланском аэропорту, и я сказал, что расхотел тренировать «Блэкберн». Заодно посоветовал вместо себя Роя Ходжсона, только что уволенного из «Интера».

Эрикссон не мог отказать Краньотти, потому что давно тяготился прозвищем Успешный Неудачник. Его команды играли зрелищно, но за 10 лет в Италии Свен-Йоран выиграл только два Кубка страны – с «Ромой» и «Сампдорией».

Он принял команду, которую Дзофф во втором круге-96/97 поднял с 12-го места на 4-е, и сообщил Краньотти, что для чемпионства нуждается, помимо Манчини, еще в двух игроках «Сампдории» – Вероне и Михайловиче.

Их не отпустил патрон генуэзцев Мантовани, но Краньотти утешил Эрикссона покупкой в «Юве» другого экс-игрока «Сампдории» Владимира Юговича. Его Свен-Йоран совместил в центре поля с индейцем из «Севильи» Матиасом Альмейдой.

«Вождь нашего племени – мой дед Луис – собирал семью по воскресеньям и учил нас радоваться простым вещам, – вспоминал Матиас детство. – Например, возможности ходить все лето босиком.

Я и на первую тренировку «Лацио» оделся простенько, джинсы, майка да кроссовки, а местные ребята приехали в костюмах от Версаче. Шамот предупредил, что для такой одежды, как у меня, в раздевалке «Лацио» есть гвоздь позора и повез по магазинам.

Я стал носить какие-то ботинки и рубашки, но не более. На второй год уже не парился и ходил как обычно – например, в обрезанных по колено джинсах. А перед матчами обвязывал голову какой-нибудь тряпкой, чтоб волосы не мешали, и бежал на поле».

Гол Альмейды Буффону

В 1999-м Альмейда стал лучшим игроком серии А по оценкам главных спортивных изданий, а прежде – увидев, как мощны итальянские игроки – оборудовал дома тренажерный зал и занялся боксом с менеджером «Лацио» по безопасности.

Появление боевитого Альмейды и умного Юговича раскрепостило Недведа, который летом 1997-го отказался идти за Земаном в «Рому». В первом сезоне с Эрикссоном Павел забил 15 мячей – как и вернувшийся из «Юве» Бокшич.

«Ален – индивидуалист, – говорил Эрикссон. – В Югославии он вообще не делился мячом. Для меня командный дух на первом месте, но я знал, что нужны и такие таланты, как Бокшич. У него было все – мощь, скорость, техника, – но мешал какой-то ментальный блок.

На тренировках он забивал сколько хотел, а в играх что-то менялось (19 голов за первые 3 года в «Лацио»). Я попросил поработать с ним норвежского психолога Вилли Райло. Краньотти платил ему по 15 тысяч долларов за каждый гол сверх того, что Ален забил в предыдущем сезоне (набралось 8 – Sports.ru)».

Синьори забивал и без психологов, но злил Эрикссона нытьем.

«Он утверждал, что «Лацио» никогда ничего не выиграет, а я нуждался в победителях, – рассказал Эрикссон. – В 11 турах мы проиграли 4 раза, и по дороге с очередного матча сломался наш автобус. Синьори заворчал: «Вы когда-нибудь слышали о таких проблемах в «Милане»?»

Он негативно влиял на команду, и я попросил Краньотти убрать его. «Невозможно! Он символ команды». Тогда я посадил Синьори в запас, что ему очень не понравилось».

Страдал Беппе и от доминирования в раздевалке Манчини, которого он сначала не воспринимал как угрозу и опекал в первые дни после переезда. Но сильнее всего ранило отношение Эрикссона, который сделал одного из лучших бомбардиров в истории «Лацио» игроком ротации.

«В матче с «Бари» он выпустил меня вместо Бокшича, – вспоминал Синьори, – и на первой добавленной минуте я сравнял счет ударом со штрафного, а Недвед успел забить победный мяч. Если бы мы проиграли, Эрикссона бы уволили».

«Лацио» Эрикссона – единственная итальянская команда, которую в 90-е я видел живьем. Увы, первый матч с «Ротором» в Кубке УЕФА обошелся без голов и без Синьори, которого я особенно ждал на поле, насмотревшись в «Футбольном клубе» его пенальти без разбега.

В ответной игре Эрикссон выделил Беппе всего 13 минут, но тот все равно забил. Гол Платону Захарчуку – его последний, 127-й, в составе «Лацио».

Через три месяца Эрикссон велел ему разминаться во втором тайме матча с «Рапидом», но удалили Манчини, и вышел полузащитник Вентурин, а не Синьори. Беппе вскипел, и когда Эрикссон после матча поздравлял игроков с победой, выпалил: «Засуньте свои комплименты в задницу».

Вернувшись в Рим, он до семи утра блуждал по городу с другом Рамбауди: «И Рэмбо, и Краньотти, и [спортивный директор] Говернато уговаривали меня остаться, но я не мог больше работать с Эрикссоном и попросил найти мне другую команду».

Раньери звал его в «Валенсию», но он выбрал «Сампдорию». Узнав об уходе Синьори, фанаты штурмовали базу в Формелло, где обозвали Манчини мафиозо (менеджер «Лацио» Манцини отметил, что и Рамбауди с Казираги позже покинули клуб из-за того, что не ужились в раздевалке с Роберто).

«Когда я выезжал с базы, болельщики прыгали на мою машину и орали, лежа на капоте», – вспоминал Эрикссон в автобиографии.

От футбольных проблем его отвлекла влюбленность в Нэнси – жену болельщика «Ромы» Джанкарло. Осенью 1997-го тот подошел к Эрикссону в пригороде Рима и завязал знакомство, признавшись: «Ваша «Рома»-85/86 показывала лучший футбол, который я видел в жизни».

5 февраля 1998-го Эрикссон пригласил новых друзей на 50-летие. «В клубе Bella Blu собралось 50-60 человек, – рассказал Эрикссон. – Когда разговор зашел о Нэнси, моя бывшая жена Анки заявила: «Держу пари, она скоро окажется в постели мистера Эрикссона».

Ее предсказание сбылось».

В том сезоне Эрикссон часто огорчал болельщиков «Ромы». Даже итоговое 7-е место (худший результат «Лацио» с 1992-го) казалось пустяком на фоне четырех побед в римских дерби. Герои первого из них – Манчини с Недведом, эффектно забившие новой команде Земана.

Полузащитник-джокер Готтарди принес победу в четвертом дерби – в четвертьфинале Кубка Италии. Он же выручил во втором тайме ответного финала с «Миланом», когда требовалось забить три мяча.

Через пять минут после выхода на замену Гуэрино сравнял счет, а еще через три – заработал пенальти для Юговича. С тех пор фанаты «Лацио» пели: «Мы кайфуем, только если Гуэрино на поле. Мы хотим, чтобы он был в сборной».

Решающий же мяч «Милану» забил Алессандро Неста, которого Эрикссон назвал образцом игрока с характером победителя.

«Он был лидером не только на поле, – отметил менеджер «Лацио» Маурицио Манцини. – Неста – невероятно отзывчивый человек. В том числе из-за семейной ситуации, ведь его сестра родилась с синдромом Дауна. Кто-то из-за этого обозлился бы на весь мир, а Неста стал еще добрее. Он участвовал во всех наших благотворительных акций и с таким удовольствием играл с детьми, что иногда приходилось уговаривать его ехать домой».

Радость Несты от первого титула «Лацио» за 24 года через неделю омрачилась поражением от «Интера» в финале Кубка УЕФА.

«Роналдо был неудержим и сводил нас с ума, – признал Недвед. – В какой-то момент Неста потребовал, чтобы он перестал над нами издеваться, но Роналдо ответил, что не делает ничего плохого – просто играет в свой футбол».

Тогда же Краньотти – первым в итальянском футболе – разместил акции клуба на фондовой бирже, вдохновившись примером «МЮ» и «Челси». Болельщикам идея понравилась, и, подогревая интерес, Серджо ярко закупился на трансферном рынке.

В защиту пришли Фернанду Коуту и Михайлович, в среднюю линию – де ла Пенья, Станкович и Сержиу Консейсау, а в атаку – Марсело Салас, забивший 4 мяча на ЧМ-98. При этом Краньотти компенсировал большую часть затрат продажей Казираги, Шамота, Юговича, Грандони и Фузера, который публично заявил о невозможности сотрудничества с Манчини.

«В моей карьере Роберто – самая большая заноза в заднице, – добавил Синиша Михайлович, – Мы не раз ссорились на поле. После пропущенных голов он шел к нам и сообщал, что мы сделали не так. А я отвечал: «Да пошел ты. В атаку». И никто ни на кого не обижался».

Михайлович давно рвался в Рим, где познакомился с женой, но по просьбе владельца «Сампдории» Мантовани задержался в Генуе на сезон-97/98. Отчасти из-за Синиши Краньотти выиграл римское дерби и на трансферном рынке.

«Деян Станкович был главной целью владельца «Ромы» Франко Сенси, – писал журналист Джанлука Ди Марцио. – Он отправил агента Серджо Берти (чьим клиентом, кстати, был Михайлович – Sports.ru) договориться о трансфере с «Црвеной Звездой».

Отношения между двумя клубами были так себе, потому что «Рома» долго расплачивалась за трансфер Михайловича 1992 года, но Берти все же продвинулся в переговорах. И похвастался этим в одном из многочисленных телефонных разговоров.

Слухи донеслись до агента Винченцо Морабито, близкого к «Лацио». Переговорив с Краньотти, он получил команду срочно лететь в Белград.

Морабито встретился с министром спорта Сербии, а тот вызвал президента «Црвена Звезды» Джаича, напомнил о долге «Ромы» за Михайловича и призвал продать Станковича «Лацио».

На ближайшем дерби фанаты «Ромы» вывесили баннер: «Краньотти, будь добр. Купи у нас и Сенси».

«В Риме я взял Станковича под крыло, а он видел во мне легенду и робел. Мы жили в одной комнате, и, когда я курил, он старался вдыхать дым, – вспоминал Михайлович. – Лишь через 10 дней он перестал стесняться и признался, что тоже курит».

Станкович мог и не сыграть за «Лацио». На финише трансферной компании «Атлетико» просил его или Недведа как часть компенсации за Кристиана Вьери, но Эрикссон не отпустил полузащитников, и Краньотти побил трансферный рекорд «Лацио», заплатив 45 миллиардов лир (27 миллионов долларов).

Но Вьери и Неста травмировались, а без них «Лацио» к концу ноября 1998-го отлетел на 10-е место.

«Краньотти был в ярости, – рассказал один из руководителей телеканала Rai Клементе Мимун, входивший в совет директоров клуба. – Встал вопрос об увольнении Эрикссона и назначении Капелло. Я заявил, что Свен-Йоран хорош и еще ничего не потеряно, а Капелло и его штаб стоят целое состояние.

Тогда Краньотти чуть ли не в наказание приказал: «Поезжай завтра на базу и объясни игрокам, почему они должны побеждать. Меня тошнит от того, что меня считают человеком, которого дурачат избалованные игроки-миллионеры».

А наутро он сам приехал на тренировку и сказал игрокам: «Все идет не так, как я хочу. Я собрал команду, которая обязана побеждать, а не проигрывать черт знает кому. Мы стали посмешищем Серии А».

«Я и правда договаривался с Капелло, – подтвердил Краньотти. – Он сначала согласился, а потом передумал. Возможно, это и подтолкнуло Эрикссона к выполнению наших задач».

Тренер же считает, что толчком стала просьба Манчини перевести его в центр поля – на место де ла Пеньи, который не раскрылся в Италии. «Когда Роберто – после выздоровления Вьери – предложил мне это, я сильно удивился.

Что за идиотизм? Манчо – второй нападающий. Какой из него центральный полузащитник? Не умеет же защищаться. Но он так здорово читал игру и располагался на поле, что не отбирал, а перехватывал мяч.

Проверив потом статистику, я поразился – Манчини выиграл в центре поля столько же мячей, сколько и Альмейда. В то же время набрали форму Салас с Вьери, и мы не проигрывали с конца ноября до начала апреля».

Победная серия вместила в себя и разгром «Сампдории» 5:2. В тот день Михайлович забил три мяча. Все – прямыми ударами со штрафных.

«Мы с Манчини любили заключать пари, – рассказал Михайлович. – Перед игрой с нашим бывшим клубом он пообещал мне миллион лир за гол (около 500 долларов). После матча я сообщил ему: «С тебя три миллиона». – «Нет, один, потому что мы пропустили два мяча». – «А это тут при чем?» – «Ты не должен был этого допустить».

И этот умник дал мне лишь миллион!»

Через месяц Манчини после подачи Михайловича забил фантастический мяч «Парме» и приблизил «Лацио» к первому месту.

Команда вышла из игрового кризиса, но весной 1999-го появились новые заботы. Эрикссон съехался с Нэнси, но быстро устал от ее капризов и снял виллу рядом с базой «Лацио» – для свиданий с актрисой Деборой Каприольо.

Михайлович же перед бомбардировками Сербии вывез родителей из Нови-Сада, но его отец захотел назад: «Однажды я уже уехал из Борово в Белград. Больше не хочу убегать. Что скажут соседи, если я отсижусь у сына за границей? Для них я буду трусом».

До конца сезона Михайлович жил в страхе за родителей, но не пассивно следил за новостями (например, о том, что в Нови-Саде разбомбили все мосты через Дунай), а пытался что-то изменить. С помощью Краньотти Синиша добился встречи с Массимо Д’Алемой, премьер-министром Италии, тоже входящей в НАТО, и сказал:

«Сербы – гордый народ. Мы часто сражались друг с другом, но при внешней атаке серб всегда будет защищать другого серба. Все уже убедились в преступлениях президента Милошевича, но мы против того, чтобы другие страны диктовали нам, что делать».

Синиша всегда провоцировал соперников незаметными ударами и трэштоком, но весной 1999-го сделал исключение для форварда «Милана» Оливера Бирхоффа.

«Перед игрой он сказал мне: «Я с тобой, Синиша. Очень жаль, что Сербию бомбят. Я категорически против взрывов. Надеюсь, они скоро закончатся». Я был впечатлен, – признался Михайлович. – И как после этого бить его и говорить гадости про жену? Он слишком хороший парень».

Через месяц после 0:0 с «Миланом» Синиша прорвался с «Лацио» в финал Кубка Кубков и, когда Вьери разбил голову в столкновении с вратарем «Мальорки», а врачи попросили Эрикссона о замене, бескомпромиссно заявил: «Нет, он не не уйдет с поля».

«На последних минутах я истекал кровью, – вспоминал Вьери, открывший тогда счет, – и вдруг ко мне прилетел мяч – я пытался пробить, но он отскочил к Недведу, который пробил как настоящий чемпион. Гол! Мы вышли в историю как последние обладатели Кубка Кубков».

В чемпионате «Лацио» стал вторым, а через неделю после окончания сезона Эрикссону позвонил администратор «Лацио». Сказал, что Недвед приехал на базу и просит несколько мячей для индивидуальной тренировки.

Летом 1999-го Краньотти добавил в полузащиту Верона с Симеоне, а в атаку – Симоне Индзаги – и остался в плюсе: благодаря продаже Вьери «Интеру» за 90 миллиардов лир (47 миллионов долларов).

«Симеоне ложился в 9 вечера и просил сделать телевизор потише, – вспоминал сосед Диего по номеру Матиас Альмейда, – А я дразнил его – зажигал сигарету и пускал на него дым. Он хороший парень, но чрезмерно профессионален – порой мне это не нравилось. Чоло одержим футболом. Садишься поболтать с ним о жизни, а он начинает говорить о форварде из Хорватии и полузащитнике из Финляндии».

Еще сильнее Симеоне раздражал защитника Коуту. «Как-то раз они подрались на тренировке, – сообщил Михайлович. – В раздевалке один схватил ножницы, а другой нож. Не разними мы их – убили бы друг друга».

Чего только не было в том сезоне.

• Альмейда устроил лежачую забастовку, узнав о невключении в состав на Суперкубок с «МЮ». В итоге сыграл и помог победить.
• Ультраправые фанаты «Лацио» потребовали от Верона свести тату с Че Геварой. Тот и не подумал.
• Руководство клуба предложило аргентинцам по 100 тысяч долларов за игнор сборной. Все отказались.
• Узнав об убийстве военного преступника Аркана, Михайлович послал некролог в сербскую газету. Благодаря этому человеку Синиша в начале 90-х вернулся в Борово и спас жизнь дяде.
• Коуту подрался на тренировке еще и с Манчини. А потом с другим португальцем Консейсау.
• После мартовского поражения от «Вероны» Краньотти задумался о замене Эрикссона на Сакки.
• Наконец, итальянский паспорт Верона, полученный при содействии «Лацио», оказался поддельным.

После обысков и допросов Хуан Себастьян отказался играть за «Лацио» против «Юве».

– Но это очень важный матч, – сказал Эрикссон. – Ты нам нужен.

– Все равно. Меня погрузили в ужасный хаос. Мне не до футбола.

– Успокойся. Поезжай домой и отдохни. Завтра я позвоню тебе. Если будешь в порядке, доставим тебя в Турин на частном самолете.

Назавтра Верон примчался к команде. В середине второго тайма Симеоне забил с его паса победный мяч.

В предпоследнем туре судья Де Сантис без видимых причин отменил гол защитника «Пармы» Каннаваро в ворота «Юве», и туринцы сохранили 2-очковый отрыв от «Лацио», чьи болельщики в знак протеста пронесли по Риму гроб с надписью calcio.

Краньотти сомневался, что «Перуджа» в последнем туре отнимет очки у «Юве», и вместо поездки на матч «Лацио» с «Реджиной» хотел посидеть с внучкой, но под давлением детей и зятя все же поехал на стадион.

«Владелец «Перуджи» Гауччи пообещал, что его команда будет играть всерьез, – говорил Михайлович, забивший в том сезоне аж 13 голов. – Лучано тоже был подконтролен Banca di Roma, к тому же жил и занимался бизнесом в Риме.

Годом ранее фанаты «Лацио» обвинили его команду в безволии в матче последнего тура с «Миланом», и теперь Гауччи предупредил игроков и тренера, что, если не увидит максимальной самоотдачи, отправит всех в турне по Китаю».

«Лацио» уверенно побеждал, а в Перудже хлынул ливень, и судья Коллина отложил начало второго тайма. Через четыре минуты после возобновления игры «Юве» пропустил.

«Наш матч уже закончился, и все следили за игрой в Перудже по радио, – вспоминал Недвед. – Ожидание показалось нам с Фавалли слишком долгим и мы ушли в душевую. Он нервно курил, а я прислушивался к шуму, который доносился из раздевалки и с трибун.

Потом вдруг раздался оглушительный рев и нас вытащили из душевой».

В раздевалке все прыгали, кричали, плакали, смеялись и обливались шампанским. А полузащитник Ломбардо посадил на плечи завершавшего карьеру Манчини – как в прошлый раз, когда скудетто выиграл не «Юве» и не «Милан».

«Трофей мы в тот день так и не получили, – отметил Эрикссон. – Думаю, он находился в Турине.

В ту ночь фанаты снова прыгали на мою машину. Но уже от радости».