От редакции: этот текст из серии материалов, подготовленных к 75-летию НБА. Мы вспоминаем людей, команды и явления, без которых невозможно представить современную лигу. В новой части – владелец «Лейкерс» Джерри Басс, один из самых важных людей в истории баскетбола.

Чтобы стать владельцем клуба НБА, недостаточно найти продавца и выложить требуемую сумму. Нужно еще и получить одобрение совета управляющих, то есть владельцев всех остальных клубов.

Джерри Басс едва не завалил эту часть.

«В то время мы знали обо всем, что происходило на встречах владельцев, – рассказывал автор New York Times Рой Джонсон. – Я сидел прямо там и все слышал. Многие были против его кандидатуры – спрашивали, как можно принимать человека, встречающегося с малолетними дурочками, владеющего клубом Playboy в Финиксе, вытворявшего на сексуальном фронте такие вещи, от которых покраснел бы Хью Хефнер, вроде бы женившегося во второй раз, еще не разведясь с первой женой».

В 17 лет Басс бросил школу и устроился работать на железной дороге. Его угнетала жизнь в семье отчима, который издевался над ним. И он уяснил, что его привлекают бильярд, танцы и женщины. «Скорее всего, я бы зарабатывал игрой на бильярде и стал бы сутенером. Именно так я визуализировал себя тогда – стильная одежда, прилизанные волосы».

Если бы не школьный учитель химии.

Благодаря его усилиям Басс вернулся в школу, получил стипендию в университете Вайоминга, а к 24 годам был уже доктором химических наук.

С работой не складывалось.

Зарплата преподавателя в университете Южной Калифорнии его не впечатляла.

Затем он поучаствовал в производстве телевизоров. Но ему не подошло, так как для этого пришлось перебраться в Бостон.

Он устроился в отдел проектирования ракет. Но его угнетало то, что «все вокруг говорили об оружии и войне».

Оттуда он перешел в авиационно-космическую промышленность. Но там тоже не хватало яркости: «Я смотрел по сторонам и видел только 500 столов, 500 белых рубашек и 500 разноцветных галстуков (это единственное, что позволяло нас отличить друг от друга). Мы были стадом невероятно образованного скота».

К 1959 году Басс скопил тысячу долларов и вместе с другом взял в ипотеку маленькую квартиру в западной части Лос-Анджелеса.

Через 10 лет он уже был миллионером, которому принадлежали семьсот строительных объектов в трех штатах.

Басс не стал сутенером, но пришел к полюбившемуся еще в детстве образу: консервативным магнатам, представленным в совете директоров НБА, он казался карикатурным персонажем – ходил в потертых джинсах и ковбойских сапогах, не застегивал рубашку и демонстрировал волосатую грудь, носил длинные волосы и усы, которые были в моде у тогдашних порноактеров. Да и жил соответствующе: «Я живу энергично. Каждым вечером я где-нибудь тусуюсь – либо на танцах, либо на матчах, либо играю в покер».

Басс коллекционировал редкие марки, старинные монеты, дорогие машины, но главное, что его отличало – он коллекционировал женщин. «У него была такая традиция – перед тем как пойти куда-то с девушкой, он покупал ей платье или туфли. Это традиция старого Голливуда», – рассказывала Линда Рамбис. Все эти дамы помещались в бесконечные фотоальбомы, которые Басс с гордостью демонстрировал всем желающим. Например, журналисту Sports Illustrated, знакомящему болельщиков в 1979-м с новым владельцем: «Вот это мисс чего-то там… Это модель, очень красивая женщина… Вот это чирлидерша «Рэмс»… Вот это с обложки Playboy… А это самая ослепительная женщина, которую я видел… 

Наверное, я должен встречаться с женщинами 35-40 лет, но мне кажется, что они все злые и ненавидят мужчин. С ними не найти романтики, возможно, я незрелый, но мне все еще это нужно. К тому же, допустим, захожу я в ночной клуб и выбираю кого-то наобум. С большой долей вероятности ей окажется 23 года. Вы скажете, что мне нужно ходить на кулинарные конкурсы при церквях, но так получается, что я всегда знакомлюсь с молодыми девушками. Это, правда, всегда оказывается проблемой для дальнейших отношений, особенно из-за того, что у многих из них есть распространенная сегодня привычка – наркота. Девяносто процентов из них просят у меня кокаин.

Считаю, что для женщины это оскорбительно, если я встречусь с ней два-три раза и не попрошу ее сфотографироваться со мной. В конце концов, они же все модели и актрисы – женщины, у которых есть портфолио. Меня восхищают красивые женщины, обожаю их раздевать. Для меня они словно предмет искусства. Если это считается шовинизмом, пусть будет так».

В альбомах накапливались сотни и сотни барышень моложе 20 лет.

В 1978-м Басс познакомился со единомышленником Хью Хефнером и стал регулярно бывать в особняке Playboy, где ему всегда были рады. «Девочкам он сразу же приглянулся, – рассказывал актер Джон Роквелл. – Он вел себя очень деликатно. Если кому-то из них нужна была машина, Джерри шел в казино, выигрывал деньги и покупал им новую машину. Что здесь может не понравиться?»  

Потом Басс устроил собственный особняк Playboy в бывшем доме Мэри Пикфорд и Дугласа Фэйрбэнкса.

«Любой мужчина в Америке хотел быть Джерри Бассом, – говорил журналист CBS Пэт О’Брайен. – Тебе под полтинник, денег навалом, трахаешь молоденьких девушек».

За «Лейкерс», «Кингс» и «Форум», одну из лучших арен в стране, Джерри Басс заплатил 67,5 млн долларов, частично активами, среди которых были ранчо площадью 13 тысяч акров, Chrysler Building в Нью-Йорке и дом в Лос-Анджелесе дословно «для любовницы прежнего владельца Джека Кента Кука».

На 1979 год это была самая большая сделка в истории спорта. Басс потратил на баскетбольный клуб практически все состояние.

Для того времени покупка выглядела столь же необычно, как и все, что делал Басс. Несколько клубов НБА были близки к банкротству, посещаемость и рейтинги, и так не блестящие, упали на 26% только в 1979-м, и будущее самой «лиги потных носков» не казалось особенно радужным – она пробивалась на телевидение лишь по ночам в записи, а платежеспособная аудитория воротила нос от чернокожих, явно злоупотребляющих белым порошком.

Басс хотел ворваться в спорт на протяжении всех 70-х: торговался за «Лос-Анджелес Старс» из АБА, потом предлагал половину гостиницы за пакет акций «Сан-Диего Конкистадорс» (тоже АБА), приценивался к бейсбольным «Окленд Атлетикс» и «Чикаго Уайт Сокс». Ему удалось приобрести лишь теннисный клуб «Strings», и в результате он потерял около 5 миллионов долларов, когда тот прогорел.

Идея приобрести «Лейкерс», тем более за такую сумму, казалась странноватой и никак не удачной.

Но у Басса был план: он первым взглянул на спорт не как на борьбу потных людей в трусах, а как на некий опыт, который получают зрители. А этот опыт включал в себя сразу многое – посещение модного места, близость к знаменитостям, полуголых девушек из группы поддержки, еду и напитки, музыку, шоу в большом перерыве и послематчевое шоу, а еще продолжение гуляний для вип-персон в ночном клубе, куда приходили уже переодевшиеся игроки.

«Джерри Басс… никогда не занимался никаким маркетингом, – объяснял радиоведущий Джо Макдоннелл. – Весь маркетинг происходил на площадке. Он использовал секс, чтобы продавать «Лейкерс». Ему были нужны девушки из группы поддержки, золотистая форма, «Шоутайм», Мэджик Джонсон с его харизмой в качестве лидера. Была ли новой идея использовать чирлирдеров? Нет. Но вот раздеть их так и подавать их как важную часть мероприятия? Это очень оригинальная идея».

Басс легко понял и простую идею: в Лос-Анджелесе люди готовы платить любую назначенную цену за хорошие места, поэтому исходный ценник 60 долларов за вип-трибуну к 15 долларам за галерку резко поменялся и превысил сначала несколько сотен, а затем и тысяч к примерно тем же 15 долларам.

Сейчас в этом нет как будто никакого откровения, но когда Билл Симмонс приехал в Лос-Анджелес (15 лет назад и через 30 лет после Басса), то все равно был поражен, насколько баскетбол там отличается от остальных мест.

«Мы сидели напротив скамейки «Лейкерс», и наши соседи по трибунам больше напоминали людей, которые пришли на концерт Coldplay. Невероятное число так называемых «болельщиков» оделись так, словно собирались в клуб и каким-то непостижимым образом оказались на спортивном мероприятии. По всему сектору сидели женщины и девушки, подчеркивающие высокий статус своего спутника. Я быстро уяснил, что существует дресс-код, который можно встретить только на матчах «Лейкерс» – «спортивно-сексуальный». Представьте суперпривлекательную женщину, на которой надеты облегающие джины и футболка и, возможно, какая-нибудь шляпа и которая выглядит так, как будто она только выбралась из постели, хотя она потратила невероятное количество усилий (времени и раздумий) на то, чтобы выглядеть именно так. Не нужно и говорить, что в Бостоне мы редко встречали «спортивно-сексуальных» женщин. Добавьте к этому, что 82,83 процента всех суперпривлекательных женщин живут в Лос-Анджелесе и да, вот от этого всего сносит крышу. Вот это вы называете спортивным мероприятием?

Это не единственная уникальная вещь, на которую я обратил внимания. Здесь было столько пластических операций, фальшивых сисек, невероятных причесок, что хватило бы на отдельный выпуск журнала «Star». Никто не матерился на судей, никто не напился. В отличие от Бостона, казалось, что здесь буквально все пришли на свидание. Самый громкий крик за вечер последовал, когда на экране появился Джек Николсон. В перерыве все, сидящие рядом с площадкой, поспешили в один из углов (в том числе и Николсон) и исчезли в туннеле стадиона… мы не знаем, куда они пошли. Ах, да, и все это время тут играли в баскетбол. И выступали «Лейкер Герлз». Их точно невозможно забыть».

Джерри Басс всегда ставил странную цель – чтобы «Лейкерс» стали главной достопримечательностью Лос-Анджелеса.

После его смерти выяснилось, что как раз это у него и получилось.

Предшественник Басса Джек Кент Кук был успешным бизнесменом и даже неплохим спортивным владельцем – выменял сначала Уилта Чемберлена, а затем Карима Абдул-Джаббара, поставил точку на поражениях клуба в финальных сериях и принес «Лейкерс» титул 1972 года.

При этом его все ненавидели.

Кук разругался со всей командой прямо после победы в 72-м. Он заплатил им за победу по 1,5 тысячи долларов, что всех напрягло из-за того, что в предыдущем сезоне за выход в плей-офф они получили по 5 тысяч. Тогда игроки решили отдать свои премии главному тренеру Биллу Шарману и попросили Кука тоже скинуться. Он не только отказался, но еще и заказал статью, в которой обвинил игроков в корысти и эгоистичности.

Кук спровоцировал уход из спорта Джерри Уэста, знаковой звезды «Лейкерс». Владелец уверял Уэста, что он получает столько же, сколько Уилт Чемберлен (по 250 тысяч долларов в год). Однако после выяснилось, что тот зарабатывал 400 тысяч – у Уэста оставалось два года по действующему контракту, но он обиделся на ложь и несправедливость и, когда Кук отказался менять условия соглашения, преждевременно объявил о завершении карьеры. Напоследок он еще и подал на клуб в суд.

Кук делал невыносимым жизнь всех окружающих. Звонил подчиненным и увольнял их, если они не поднимали трубку после трех звонков. Требовал, чтобы женщины крутились перед ним, а сам в это время критиковал их одежду и внешний вид. Набрасывался после поражений на Билла Шермана и прямо во время матчей врывался на скамейку «Кингс», чтобы поорать на игроков и тренеров. Существовали десятки анекдотов о том, почему Кук – самый большой засранец в мире. Лучший рассказывал легендарный комментатор Чик Херн: после какого-то остроумного предложения Херна Кук пообещал ему «кое-что вдобавок к твоей зарплате» – в итоге вместе с чеком он получил небольшую фотографию владельца.

Для Басса было не так сложно стать хозяином получше, чем Джек Кент Кук. Но он стал владельцем-революционером.

Лучше всего это проявилось в его отношениях с Мэджиком Джонсоном, его первым задрафтованным игроком, его первой звездой, его другом, его «сыном».

«Одним из моих лучших друзей в Лос-Анджелесе был новый владелец Джерри Басс, – писал Джонсон в автобиографии. – Мы были словно дети, полные энергии и новых идей. Все говорили, что мой энтузиазм скоро иссякнет, то же самое говорили и о Джерри. Но он совершенно не был похож на типичного владельца. Джерри приглашал меня к себе, мы ели шоколадные пончики и играли на бильярде. Иногда мы ходили на двойные свидания, ужинали или танцевали. Несколько раз он возил меня в Лас-Вегас.

Когда у меня обнаружили ВИЧ, мы часами плакали вместе. Он думал, что потеряет приемного сына. Тогда он обзвонил все больницы, чтобы удостовериться, что меня будут лечить как следует. Он всегда спрашивал: «Ты в порядке? Принимаешь лекарства?» Именно тогда я понял, что он действительно любит меня и заботится обо мне не только потому, что я приношу ему титулы и отдаю слепые передачи».

Басс первым понял, что суперзвезды – самая важная часть клуба. И делал все и немного больше, чтобы они чувствовали себя максимально комфортно – раздавал непомерные контракты (25-летний контракт Мэджику, исторический 121-миллионный контракт Шака, суперконтракты Карима и Кобе); давал им свободу, которая не раз приводила к тому, что его звезды увольняли тренера (Джонсон) или разгоняли полкоманды (Кобе); относился к ним не как к наемным работникам, а как к членам семьи.

Он сделал так, чтобы все баскетболисты стремились в Лос-Анджелес – в город, где тебя окружают абсолютной любовью, где для тебя открываются все двери, где самые красивые женщины хотят тебя.

Очень часто казалось, что Басс сам терялся – его стратегия, ориентированная на приобретения звезд, как будто уступала место ненужным в таком деле эмоциям. Например, он выдал огромный контракт «своему сыну» Мэджику, когда уже было понятно, что тот не сможет больше выйти на площадку. Или  соглашался на все замысловатые прихоти Шака вроде съемок в кино и других мешающих баскетбольному процессу активностей. Или повелся на все откровенно безумные требования «еще одного сына» Брайанта, только чтобы сохранить его у себя и дать ему все, что он хочет. Или сохранял удивительную сдержанность, когда Кобе даже после всего этого публично назвал его «идиотом» и требовал обмена. Или уговорил Денниса Родмана вернуться в баскетбол и играть за «Лейкерс», когда тот уже разлагался.

Вот только в конечном счете даже такие нерациональные ходы усиливали общий посыл. Все понимали, что «Лейкерс» – это семья, и большая часть заметных игроков остается в каком-то качестве в клубе или поблизости.

Эти установки помогали Бассу решить обе задачи:

• завоевать десять титулов за 33 года во главе клуба (больше всех за этот срок);

• все это время поддерживать интерес болельщиков без разрывов и перестроек, во многом благодаря чему «Лейкерс» стали одной из самых дорогих франшиз мира (еще более беспрецедентно).

В спорте многое решают детали, на которые невозможно повлиять.

Когда Джерри Басс купил «Лейкерс», выяснилось, что Джерри Уэст не хочет больше работать главным тренером.

Сначала велись переговоры с Джерри Тарканианом, к тому моменту уже легендарным, хоть и склонным к не совсем легальным методам тренером NCAA. Стороны уже договорились о контракте, оставались мелочи (абонементы и прочие плюшки для членов семьи тренера). Агентом Тарканиана был Вик Вейсс, автодилер, промоутер боев и вообще фанат спорта, и так получилось, что через несколько дней после составления соглашения тело Вейсса обнаружили в багажнике его машины на подземной парковке (дело так и не было раскрыто, но подозревались мафиозные группировки). После этого «Лейкерс» почему-то охладели к кандидатуре Тарканиана.

Затем взяли Джека Маккинни, помощника Рэмси в «Портленде». Тот придумал для «Лейкерс» концепцию быстрого искрометного баскетбола, построенного вокруг двух разыгрывающих на площадке. Спустя месяц после начала сезона новый специалист свалился с велосипеда и получил травму головы, после чего его чудом удалось спасти. Маккинни восстанавливался весь сезон, а под конец – уже в мае, прямо во время плей-офф – Бассу пришлось его уволить из-за того, что тот требовал вернуться к управлению командой, хотя, как позже сам признался, его мыслительные процессы сильно отставали.

Первый титул Бассу принес Пол Уэстхэд, ассистент Маккинни, который ориентировался на чужую систему баскетбола. Когда он в следующем сезоне адаптировал собственную систему, то вскоре его выгнали из-за конфликта с Мэджиком Джонсоном и остальной командой.

И вот таких моментов (или даже явных ошибок), которые могли бы все загубить, при Бассе было предостаточно.

Он выиграл подбрасывание монетки и благодаря этому получил первый пик драфта (и Мэджика Джонсона).

Он хотел поменять Джеймса Уорти на Марка Агуайра и Роя Тарпли, но не смог противостоять генеральному менеджеру Джерри Уэсту (так как тот пригрозил увольнением).

Он не жалел денег на звезд, но зачастую не вкладывался в ролевых исполнителей. Например, зажал денег на уже пожилого Скотти Пиппена, когда тот понадобился Джексону, или очень долго не мог создать команду вокруг Брайанта в середине нулевых.

Он допустил уход Джерри Уэста и Фила Джексона, пожертвовал О’Нилом, разозлил Абдул-Джаббара чрезмерной привязанностью к Джонсону.

Он не любил никого увольнять, а потому вмешивался лишь тогда, когда ситуация была непоправимой (как в случае конфликта Пэта Райли со всей командой).  

Он трудоустроил в «Лейкерс» всех своих многочисленных детей и отстранился от управления, предпочитая смотреть, как они ошибаются.

Не то чтобы Джерри Басс не делал ошибок, но он был таким владельцем, который «как будто бы не делал ошибок». Потому что зачастую находил способы спасти положение за счет других компонентов, потому что создавал атмосферу, в которой каждый чувствовал себя особенным и преисполнялся уверенности в себе, потому что фундаментальная стратегия устраняла даже мелкие тактические просчеты.

«Джерри очаровывал людей так, как никто, – говорил Мэджик Джонсон. – Он видел в них такие достоинства, которые они сами в себе не замечали, и помогал им раскрыться».

Басс тусовался с Мэджиком.

Нашел общий язык с нелюдимым Каримом.

Сделал из сомневающегося в себе Пэта Райли самоуверенного маньяка.

Искал компромиссы с Джерри Уэстом, который всегда ходил по линии между нервным срывом и депрессией.

Неоднократно уговаривал Брайанта остаться в клубе.

Все эти крайне непохожие люди сходились в одном – Басс влиял на них так, что им хотелось довериться ему и следовать за ним. Все утверждали, что он помог им найти себя и поверить в себя, как и многим другим.

Таких историй (не только со звездами баскетбола), а с обычными людьми у него набралось порядочно. Сам он упоминал лишь об одной – самой нелепой. Когда-то Басс встречался с 18-летней девушкой, и та ему сообщила, что планирует попробовать себя в проституции, так как сильно нуждается в деньгах. «Я положил ее на колено и отшлепал», – сообщал он. Затем оплатил ее обучение в бизнес-школе, по окончании которой он открыла собственный детский сад.

В какой-то момент жизни Басс, уже будучи миллионером, на время отказался от богатства – чтобы посмотреть, как люди будут относиться к нему  в таком случае. Он снял маленькую квартиру в Санта-Монике, жил на то, что ему приносили бильярдные победы в барах, в ресторанах говорил, что забыл бумажник, так что все оплачивала его тогдашняя девушка (бывшая модель Playboy). Тем самым он пытался доказать окружающим и самому себе, что деньги не столь важны, сколь желание сделать мир вокруг лучше.

Именно это и сделало его исключительным владельцем. В НБА, где большая часть хозяев клубов занимается своими бизнес-проектами и рассматривает баскетбол лишь как инвестицию, Басс сосредоточился только на том, как развивать саму лигу и сделать свою команду наиболее привлекательной, даже не обладая финансовыми возможностями, которые есть у всех остальных. Когда ему было уже за 70, его арестовали за управление автомобилем в нетрезвом виде – Басс мчался по встречке с 23-летней девицей на пассажирском сидении.

Лучшего символа для «Лейкерс» и не подобрать: самый популярный клуб лиги стал отражением внутреннего мира своего сумасбродного босса – лучшим спортивным реалити-шоу, аналогов которому не существует.

«Я понимаю, что в Америке есть лишь несколько городов, которые бы мирились с моей экстравагантностью», – всегда подтверждал он сам.