Антон Понкрашов, бравший золото на Евробаскете-2007 и бронзу на Олимпиаде-2012 и Евробаскете-2011, не думает прощаться с баскетболом. В этом году разыгрывающий уехал покорять чемпионат Ирана и прямо сейчас тащит свою команду в полуфинальной серии.
В этом интервью он рассказывает:
• что его удивило во время командировки;
• почему страшно ездить с иранцами на машинах;
• какие запреты существуют в Иране;
• к чему сложно привыкнуть;
• и почему он собирается выступать еще 5 лет.
– Как у вас складывается сезон?
– Да все хорошо. Обыграли сейчас команду «Махрам» в четвертьфинале. Думаю, для многих это название ничего не значит, но если поднять историю, то это команда, которая 17 лет подряд выходила в «Финал четырех». Для нас – для клуба, который только поднялся из второго дивизиона, дебютанта иранской суперлиги – это более чем достойный результат.
Сейчас мы готовимся к плей-офф. В иранском чемпионате участвуют 16 команд, и абсолютно нормальная практика, что несколько команд вылетают, потом возвращаются в высший дивизион. Есть команды, которые по тем или иным причинам пропускают сезон и потом возвращаются. Довольно серьезная текучка, но 16 команд все равно набирается.
– И какие шансы?
– В полуфинале, как правило, зависит от того, кто будет лучше готов. Здесь очень тяжелое расписание, потому что четвертьфинальную серию мы провели за шесть дней, а это три игры. Получается, игра, день отдыха, игра. Действительно тяжело, потому что мне приходится тут играть в среднем по 38 минут. Нагрузка запредельная.
В полуфинальной серии игры будут 8-го, 10-го, 13-го, 15-го, 17-го (если понадобится). Условно говоря, за девять дней ты должен выдать пять матчей (в теории). Для любого понятно, что происходит с твоим организмом, если ты за девять дней играешь пять матчей.
– А почему вы играете одной пятеркой, практически без замен?
– Это зависит от комплектования команды. У всех же разные бюджеты, у команды, которую мы только что обыграли, бюджет в три-четыре раза больше, чем у нас. В таких условиях, когда создавалась команда, решили, что возьмут двух хороших иностранцев, а остальные места заполнят местными ребятами – возьмут тех, кто доступен.
Грубо говоря, финансов не хватило, чтобы подписать игроков уровня сборной Ирана. Приходится выпускать пять-семь человек: уровень настолько серьезный, цена ошибки слишком велика, вынуждены играть короткой ротацией.
– Какая у вас роль?
– В Иране разрешают лишь двух иностранцев. Моя роль сильно отличается от того, что было в чемпионате России: здесь нужно не только организовывать, но и набирать очки. В основном нападение строится вокруг меня – чтобы я сам создавал и сам набирал очки. У меня роль, которую в лиге ВТБ обычно играют иностранцы – привозят к нам человека, который должен набирать по 30 очков. Вот я к 35 годам примерил роль иностранца на себя.
– И как?
– Очень доволен.
Появилось чувство любви к игре. Когда ты стоишь в углу и от тебя ничего не зависит (как это устроено в лиге ВТБ), это не то. Здесь же от меня зависит результат команды, это ответственность, давление… А еще много работы, много усталости, но при этом кайф в том, что я играю в баскетбол. Принято считать, что в 35 лет игроки уже старые, и я рад, что могу убеждать людей, что это совсем не так.
– Сам уровень иранского чемпионата с чем можно сравнить? С любительской лигой в России?
– Да не. Думаю, это что-то среднее между лигой ВТБ и суперлигой: скорее всего, последние команды лиги ВТБ и лучшие команды суперлиги не выиграли бы чемпионат Ирана. Уровень очень серьезный. Иранский чемпионат вообще-то считается самым сильным среди азиатских стран. Иранцы очень физически одаренные, легко не бывает никогда.
А еще мне очень нравится в чемпионате Ирана то, что здесь любая команда с первого по десятое место может обыграть любую.
Что само по себе характеризует чемпионат как очень достойный.
– А назовете топ-3 звезд чемпионата Ирана?
– За «Махрам», например, играл Джером Рэндл. Думаю, многие его помнят по выступлениям за «Локомотив», американец с украинским паспортом.
Кирилла Фесенко все знают – играл за «Автодор», «Локомотив» и «Юту».
Ребята довольно серьезные. В топовой команде играет человек, который признавался MVP чемпионата Китая, с бэкграундом НБА. Много игроков, которые не могут найти себя в Европе и приезжают в Иран.
– А в какой баскетбол играют в Иране?
– Тут зависит от того, кто руководит командой. Здесь есть очень разные вариации. Есть команды, которые понимают, что в классический баскетбол им не выиграть, и действуют маленькой пятеркой – с ними тяжело играть, потому что они бегут. Большинство играет в обычный классический баскетбол, но строит игру через иностранцев. Почти всегда это американец, который выходит на первом-втором номере и может обыгрывать один на один, и какой-то «большой», который разбирается внутри.
В принципе, от ВТБ немного отличий. Разве что по классу игроков, ведь лига ВТБ считается одной из сильнейших в Европе.
– Насколько отличаются тренировки?
– Мой тренер работал с европейцами и понимает, как должен выглядеть тренировочный процесс. Возможно, у Паскуаля они потяжелее, поинтенсивнее, но тренировочный процесс хороший, я работаю в обычном режиме и не вижу отличий.
Разве что здесь я больше могу сам корректировать тренировочный процесс: сам понимаю, когда перегрузился, сам контролирую свою готовность, потому что мне нужно почти всегда быть свежим перед играми и выдерживать по 37 минут.
– А что скажете о судействе?
– Оно очень разное. Мой сербский партнер Никола Драгович в этом плане менее терпелив, я поспокойнее к этому отношусь, потому что часто и много играл на улицах, несправедливые решения не вызывают особо сильных эмоций. Уровень разный: есть кто судит хорошо, есть кто дает играть жестко. Против меня всегда играют жестко, приехал такой красивый парень из России – это дополнительная мотивация для всех. Ничего, держимся пока.
Во всех играх бывают и удаления, и скандалы, и претензии. Но в какой лиге этого нет? Всем кажется, что против них несправедливо действуют. Но какой-то грязной игры за полгода я не заметил.
– А какой уровень зарплат? Иранские баскетболисты сильно выделяются на фоне обычных жителей?
– Надо понимать, что в Иране не все так красиво и сказочно. Здесь сильное расслоение между богатыми и бедными, и есть довольно много игроков, которые вышли из бедных классов. Баскетбол для них – это не только борьба за победы, не только возможность кайфовать, но и способ прокормить себя и свою семью. В моей команде это прямо четко видно. Есть пару человек из бедных семей, для них баскетбол – это шанс на лучшую жизнь.
В цифрах я не буду говорить. Не знаю, какая у них зарплата. Никогда меня это не интересовало, и, в принципе, не вокруг денег строится мир.
– Сколько времени потребовалось, чтобы решиться на переезд в Иран?
– Ситуация была очень простая: я тренировался летом и думал с семьей о вариантах продолжения карьеры, из лиги ВТБ предложений не поступило – поступило из Ирана.
Думаю, что мало кто в России знает об Иране, вот так же и мы с женой ничего не знали: загуглил, посмотрел, ничего не понял… Мне набрал Никола, который когда-то играл у нас в «Спартаке», рассказал, что они ищут иностранца на роль первого номера. Я уже как-то определился к этому моменту и ответил, что готов. Это заняло не очень много времени: чемпионат начинался через семь дней. Получается, что я подписал контракт, собрал вещи и полетел – между моим приездом и стартом чемпионата прошло шесть-семь дней.
– Было что-то, что пугало, но оказалось неправдой?
– Пугала и сама страна, и правило, что нельзя ходить в шортах, и не похожие на нас люди… Мне все говорили: «Там война, куда ты едешь, там опасно». С кем я ни общался, все меня отговаривали от поездки в Иран.
И вот я приехал. Тут совсем все по-другому: чем-то по менталитету напоминает Турцию. Я себя чувствую здесь очень комфортно. Сама нация – очень открытая, общительная, нет никаких проблем. Возможно, люди на улицах и недоумевают, когда видят двух огромных людей славянской внешности, но не более того. В бытовом плане и во всех остальных мне очень комфортно.
Тегеран к тому же большой город, здесь 16 миллионов населения, все, что нужно, здесь можно найти.
– Вам проводили инструктаж, что нельзя делать, из-за чего могут быть проблемы?
– Здесь есть правило, что ты не можешь ходить в шортах. Мужчины всегда ходят в штанах. Единственное исключение – это когда мы едем на тренировку. Вообще это не такое строгое запрещение, но его стараются соблюдать.
Главное правило – это запрет на алкоголь. Вот с этим строго.
Я человек спокойный сам по себе, у меня никогда не было проблем с дисциплиной. Поэтому не вижу никаких различий между Россией и Ираном в дисциплинарном плане. Есть базовые вещи, которые нужно соблюдать.
– Говорят, что там нельзя дотрагиваться до женщин…
– Я не экспериментировал. У них есть правило, что нужно соблюдать дистанцию, но не знаю, я не сталкивался с подобными ситуациями.
Знаю только такой занятный случай. Мы с Николой ходим тут в одно кафе, где часто завтракаем и ужинаем. И вот мы узнали, что их закрыли на неделю из-за того, что у женщины была не покрыта голова.
– Вы всегда говорили о том, насколько значима семья, а тут все бросили и поехали в Иран…
– Так получилось, что жена была беременна, сын ходит в школу. Мы посчитали, что на данном этапе будет правильным решением, что я поеду, а жена останется дома, чтобы не летать перед родами и так далее…
Да, семья всегда была на первом месте. И это для меня и первый опыт игры заграницей, и первый опыт расставания с семьей на долгое время, но иногда приходится принимать вот такие решения во благо, ну, скажем, будущего. Считаю, что баскетболу еще долго быть в моей жизни, как-то на семейном совете решили, что надо потерпеть. Если в будущем появятся какие-то другие варианты, я, конечно, возьму с собой семью. Всегда говорил и буду говорить: семья для меня на первом месте, это самое ценное, что есть в жизни. Никогда об этом не забываю.
– А почему баскетбол так важен? Ведь многие уже и к 30 годам от него устают…
– У всех же разное ощущение. Я чувствую, что могу еще играть, чувствую, что я не насытился баскетболом… Когда придет чувство опустошения, тогда и закончу. Но сейчас я не чувствую, что готов к завершению карьеры. Многие заканчивают еще и потому, что есть какие-то дальнейшие перспективы, я же вижу себя в спорте: пока я могу конкурировать и играть на высоком уровне, то буду играть.
Такой же вопрос можно задать Златану Ибрагимовичу: «Почему он играет в футбол?»
Потому что у него есть мотивация, есть понимание, что он может выступать на самом высоком уровне. Он не насытился игрой.
У меня такая же ситуация. Хочу играть, хочу прогрессировать, хочу побеждать. Всегда в спорте важнее всего мотивация: пока у меня она есть, я работаю.
– В России вам приходилось самому стирать форму. Как устроен клуб в Иране?
– Не всегда я играл за клубы, где нужно было стирать самому. Не всегда.
В Иране мы живем в гостинице – у нас команда из другого города, а все матчи проходят в Тегеране. Поэтому у нас гостиничный образ жизни. С бытом здесь все проще: тренировка закончилась, вещи в пакет, пакет забрали, принесли чистое.
В плане бытовых вопросов здесь все четко.
– Насколько плотно клуб заботится об игроках? Вот в ЦСКА за игроков же все делают, а там?
– Вот конкретно нас очень опекают, не вижу никаких проблем. В целом иранцы очень отзывчивые: есть что-то нужно, тебя всегда отвезут, привезут, покажут…
Наверное, когда ты попал в ЦСКА, то понимаешь, как система должна работать. Ну, так это высочайший уровень в Европе, топ-клуб, который показывает годами, как должна выглядеть система подготовки суперкоманды. До ЦСКА всем далеко, но здесь все в меру возможностей делают все, чтобы мы хорошо себя здесь чувствовали.
Все, кто смотрит мои влоги, понимает, что атмосфера внутри команды более похожа на семью, это дает определенный эмоциональный толчок. Когда ты в дружеском коллективе, в сложных ситуаций проще прорываться.
– По влогу они кажутся какими-то слишком беззаботными и расслабленными…
– Думаю, что это просто такая нация. Они гораздо проще относятся ко многим вещам, чем мы. Не знаю, заложено ли это в воспитании или это у нас такой коллектив. У них определенно есть свои проблемы, но как-то они справляются, не особенно заметно, что они стрессуют.
– К чему сложнее всего было привыкнуть?
– Еда. Она отличается очень сильно. У них есть блюда, которые схожи с нашими, но вначале желудок довольно долго привыкал.
Они практически всегда используют рис. Я и так не фанат риса, а если мы говорим об обедах, ужинах, заказанных командой, то там обязательно присутствует рис. Риса настолько много! Плюс они очень любят добавлять грибы во все блюда, а их вообще не ем. Плюс соусы… В общем, желудок вначале барахлил, но потребовалось дней десять, чтобы привыкнуть ко всему.
– Эта еда не кажется подходящей для спортсменов…
– Они к этому просто относятся. У нас на командных обедах стоят «кола», «фанта», «спрайт», какие-то соки. Тут как-то все проще. Хочешь пей – хочешь не пей. Нет такого, что что-то нельзя, потому что это может повлиять на игру.
– Что вас больше всего удивило?
– Сами иранцы в первую очередь. И открытостью, и дружелюбностью. У них поколениями заложены эти семейные традиции, чувствуется, что все крутится вокруг семьи, любой праздник обязательно проводится в семье.
Тегеран много чем удивил. Тут много музеев. Я стараюсь раз в две недели куда-то выбраться, поснимать. Есть вещи, которые вызывают интересные эмоции. В одном из влогов я снимал самый большой торговый центр, ничего подобного никогда не видел, там есть и библиотека, и фонтаны, и все… Мы живем в мире соцсетей, но при этом ничего не знаем об Иране.
Плюс меня удивил остров Киш, его называют «иранские Мальдивы». Это отдельный мир, не похожий на Иран. Есть куча мест, которые стоит посмотреть.
– Давайте назовем топ-3 места, ради которых стоит приехать в Иран.
На остров Киш нужно ехать обязательно. Киш делали как отдельный вневизовый город специально для туристических позиций. Я туда ездил, чтобы пролонгировать визу, не возвращаясь в Россию.
Тегеран крут в плане музеев и разных исторических мест.
Иран – вообще страна для тех, кому интересно посмотреть, что было до нашего рождения.
– Популярен ли в Иране баскетбол? Вас узнают на улицах?
– Бывает. Ходил я пару раз на рынок, мне даже вслед кричали: «Понкрашоу». Значит, кто-то смотрит мои выпуски.
Вообще онлайн-трансляции всей лиги идет в инстаграме, так, например, моя супруга следит за моими матчами в России.
Если мы говорим об игре высокого уровня, то ее смотрят обычно около тысячи человек. По мне это хороший результат.
Из-за ковида все матчи сейчас проходят без болельщиков. Я разговаривал с ребятами об этом: прошлый год они играли с фанатами, и рассказывали, что на трибунах в каждом городе сумасшествие, на игру собираются от трех до пяти тысяч.
Это говорит о том, что спорт популярен. Плюс Иран – это страна, которая практически всегда отбирается на Олимпиаду. Показатели серьезные. Это значит, что баскетбол интересен и развивается.
– Мозгов говорит, что самое важное в баскетболе – это общение внутри команды. Тяжело играть, когда мало с кем можно поговорить?
– Да нет проблем. Наверное, это зависит от ребят. Когда я играл в России – даже на своем примере могу сказать – многие стесняются общаться, стесняются выглядеть глупо. Я тоже поначалу стеснялся общаться с иностранцами, был языковой барьер. У нас в команде три человека разговаривают хорошо, остальные – плохо. При этом мы общаемся, находим способы для коммуникации. Мне нравится, что они все открытые – нет такого, что он не говорит по-английски и поэтому с тобой вообще не общается. Хотя это проще всего. Я сам проходил через это, проще вообще не говорить.
Здесь же все раскованные, все как-то шутят, стараются понимать друг друга. Очень нравится менталитет и манера общения.
– Есть ли дедовщина?
– Конечно, куда же без этого? Тут Сергей Моня, Егор Вяльцев, Евгений Воронов меня понимают. Куда же без этого? Как нас учили, так и мы учим. Не жестко, конечно, но присутствует. Никаких глупостей, легкие вещи: где-то пошутить, зажать молодого сам Бог велел.
– Когда Россия обогнала Иран по числу санкций, была ли реакция у местных?
– Нет. На самом деле, вот я нахожусь в стране под санкциями и вижу, что на качество моей жизни это никак не влияет. Возможно, на качество жизни местных влияет и у них есть проблемы, но я просто не могу об этом знать, не сталкиваюсь. Единственное – то, что какие-то вещи стоят дороже, чем они стоили бы в Европе, больше никаких сложностей не вижу. Еще «Макдональдса» нет, для тех, кто любит фастфуд, это, наверное, проблема. Продукция «Эппл» здесь есть, разве что стоит на 10 процентов дороже, чем стоила в России.
Не вижу сильных отличий. Возможно, так только для меня, ведь я живу немного другой жизнью.
– А вот, например, как же вам зарплату перечисляют, если карточки не работают?
– У них своя банковская система, они тоже отключены от swift. Она работает внутри страны. Есть свои пути, как получать зарплату. Проблем с этим не возникало.
– Вы показывали, как иранцы водят машины. Были ли из-за этого неприятности?
– Нет. Хотя, конечно, когда ты едешь с водителем или на такси, это всегда стресс. Очень резво водят, пересекают сплошные. Я вообще и сам учился водить в Москве очень агрессивно, в свое время меня учил Никита Курбанов, но тут оказалось, что Москва – детский сад по сравнению с тем, что происходит в Иране. Еще в Тегеране движение среднее, а вот в Сирджане, откуда моя команда, люди исполняют дай боже. Приходится их тормозить, успокаивать, чтобы они так резко не водили: «шашки», пересечение двух сплошных, езда по встречке… При этом это все как будто не наказывается: при мне ни разу не было ни столкновений, ни полиции.
– А почему вы сами не водите?
– Да как-то не задавался этим вопросом. Клуб выделил нам водителя. А такси здесь очень дешевые – из одного конца до другого можно доехать за несколько долларов. Зачем тогда машина?
– Помните, вы показывали, как в зале выключился свет. Это типичный момент?
– Такое случилось первый и последний раз. В четвертой четверти за три минуты до конца рубанулся свет, и для всех это было шоком. Такой вот интересный опыт. Причем мы ждали полчаса, пока включат электричество. Возможно, его отрубили во всем районе. Получается, что концовку мы проводили спустя 40 минут.
– Смотря на Иран, как вам кажется, такая закрытость пойдет на пользу российскому баскетболу?
– Мне кажется, что да. Это возможность для российских игроков показать себя. Понятно, что большинство из них умеет играть в баскетбол. Но у них зачастую нет возможности проявить себя. Они действуют в рамках узкой роли. Почти все, за исключением Шведа. Сейчас они должны получить новый вызов, новый шанс. Для российского баскетбола это точно будет на пользу.
– Как думаете, вы сами вернетесь?
– Вообще не думаю об этом. Я всю жизнь думал-размышлял: а что будет, а как пройдет, а какая перспектива…
Смысла в этом нет. Кто бы мне сказал несколько лет назад, что я окажусь в Иране, никогда бы в это не поверил. Но я здесь, считаю, что надо просто довериться вселенной, довериться себе, и тогда окажешься там, где ты должен быть. Мысли ни к чему такому не приведут. Я спокойно жду, куда меня дальше отправят: будет Россия – хорошо, другое место – отлично.
Готов ко всему.
– То есть вы не жалеете, что поехали в Иран?
– Это был суперопыт и возможность почувствовать, что это такое. У меня были варианты уехать много раз, но я никогда не решался сделать подобный шаг. Наконец-то в 35 лет я его сделал и считаю, что это правильное решение.
Всю жизнь играл в «зоне комфорта». Меня все устраивало: Россия, хорошие контракты, хорошие команды… В силу каких-то обстоятельств не удавалось никогда попробовать, что такое быть иностранцем, быть человеком, от которого требуют результат. Я очень рад сейчас, что могу с достоинством пройти это испытание.
– А если я спрошу, кем вы себя видите через пять лет, то какой будет ответ?
– Не знаю. Мне хочется, чтобы моя дочка увидела, как ее папа играет в баскетбол. Для меня это важно. Вся моя семья видит, что я играю, понимает, что делаю для того, чтобы оставаться на уровне…
– Погодите, она же родилась два месяца назад.
– Ну вот, через пять лет ей будет пять лет и два месяца, она как раз запомнит папу, играющим в баскетбол и делающим вещи. Для меня это важно.
